Неточные совпадения
На темном фоне стен четко выступали фарфоровые фигурки. Самгин подумал, что Елизавета Спивак чужая здесь, что эта
комната для мечтательной блондинки, очень лирической, влюбленной в мужа и стихи. А эта встала и, поставив пред мужем ноты, спела
незнакомую Климу бравурную песенку на французском языке, закончив ее ликующим криком...
Когда он, очнувшись, возвратился в свою
комнату, Макаров, голый по пояс, лежал на его постели, над ним наклонился
незнакомый, седой доктор и, засучив рукава, ковырял грудь его длинной, блестящей иглой, говоря...
Но вот, точно ветер в
комнату сквозь щели плохо прикрытых окон и дверей, назойливо врывается нечто уже лишнее, ненужное, но как будто
незнакомое.
Клим несколько отрезвел к тому времени, как приехали в
незнакомый переулок, прошли темным двором к двухэтажному флигелю в глубине его, и Клим очутился в маленькой, теплой
комнате, налитой мутно-розовым светом.
В эту ночь, в пошленькой
комнате гостиницы
незнакомого города, Самгин почувствовал, что его небывало настойчиво тяготят мысли о женщинах.
Это была длинная
комната совсем без окон; человек,
незнакомый с расположением моленной, мог десять раз обойти весь дом и не найти ее.
Странное было пробуждение Галактиона. Он с трудом открыл глаза. Голова была точно налита свинцом. Он с удивлением посмотрел кругом.
Комната совершенно
незнакомая, слабо освещенная одною свечой под зеленым абажуром. Он лежал на широком кожаном диване. Над его головой на стене было развешано всевозможное оружие.
Вся
комната его была заставлена и завалена какими-то ящиками, толстыми книгами
незнакомой мне гражданской печати, всюду стояли бутылки с разноцветными жидкостями, куски меди и железа, прутья свинца.
Дошли до конца съезда. На самом верху его, прислонясь к правому откосу и начиная собою улицу, стоял приземистый одноэтажный дом, окрашенный грязно-розовой краской, с нахлобученной низкой крышей и выпученными окнами. С улицы он показался мне большим, но внутри его, в маленьких полутемных
комнатах, было тесно; везде, как на пароходе перед пристанью, суетились сердитые люди, стаей вороватых воробьев метались ребятишки, и всюду стоял едкий,
незнакомый запах.
В течение нескольких секунд он стоял с приподнятым кверху и просветлевшим лицом. Он был так странен, что все невольно обратились к нему, и кругом все смолкло. Всем казалось, что человек, стоявший среди
комнаты, был не тот, которого они так хорошо знали, а какой-то другой,
незнакомый. А тот прежний исчез, окруженный внезапно опустившеюся на него тайной.
Кто смотрел на него, как он уверенно выступал в
комнатах, поворачивая именно там, где надо, и свободно разыскивая нужные ему предметы, тот мог бы подумать, если это был
незнакомый человек, что перед ним не слепой, а только странно сосредоточенный ребенок с задумчивыми и глядевшими в неопределенную даль глазами.
В дверях ему удалось как бы поправиться, натолкнувшись на одного входившего господина; пропустив этого нового и
незнакомого князю гостя в
комнату, он несколько раз предупредительно подмигнул на него сзади и таким образом все-таки ушел не без апломба.
Выходя, он думал: «только надо подальше от всех», — и мимоходом нанял первую попавшуюся ему квартиру в четыре
комнаты; купил у Сухаревой подержанную мебель, нанял девушку и заказал топить, а на другой день, перед вечером, встретил на дворе купца Репина на Солянке дорожный возок, из которого вылезли три
незнакомые барыни, а потом и Ольга Александровна с дочкой.
В
комнате светло. Перед ней Бертольди развязывает шляпку, на полу «Учение о пище», у двери двое
незнакомых людей снимают свои пальто, на столе потухший самовар и карточка.
Два Soldat с ружьями стояли за дверью, и в
комнату вошел
незнакомый человек в сером Überrock, который сидел подле нас в кофейном доме.
В это время раздался звонок в дверях, и вслед за тем послышался
незнакомый голос какого-то мужчины, который разговаривал с Иваном. Павел поспешил выйти, притворив за собой дверь в ту
комнату, где сидела Клеопатра Петровна. В маленькой передней своей он увидел высокого молодого человека, блондина, одетого в щегольской вицмундир, в лаковые сапоги, в визитные черные перчатки и с круглой, глянцевитой шляпой в руке.
К величайшему моему ужасу, я увидел, что это ребенок, девочка, и если б это был даже сам Смит, то и он бы, может быть, не так испугал меня, как это странное, неожиданное появление
незнакомого ребенка в моей
комнате в такой час и в такое время.
«Идут в мире дети», — думала она, прислушиваясь к
незнакомым звукам ночной жизни города. Они ползли в открытое окно, шелестя листвой в палисаднике, прилетали издалека усталые, бледные и тихо умирали в
комнате.
Послезавтра Александр приехал пораньше. Еще в саду до него из
комнаты доносились
незнакомые звуки… виолончель не виолончель… Он ближе… поет мужской голос, и какой голос! звучный, свежий, который так, кажется, и просится в сердце женщины. Он дошел до сердца и Адуева, но иначе: оно замерло, заныло от тоски, зависти, ненависти, от неясного и тяжелого предчувствия. Александр вошел в переднюю со двора.
Он чрезвычайно развеселился, потребовал еще бутылку шампанского (что было против его правил), зазвал в нашу
комнату какого-то
незнакомого господина и стал поить его, пел Gaudeamus igitur, просил, чтоб все вторили ему, и предлагал ехать в Сокольники кататься, на что Дубков заметил, что это слишком чувствительно.
На экзамен математики я пришел раньше обыкновенного. Я знал предмет порядочно, но было два вопроса из алгебры, которые я как-то утаил от учителя и которые мне были совершенно неизвестны. Это были, как теперь помню: теории сочетаний и бином Ньютона. Я сел на заднюю лавку и просматривал два
незнакомые вопроса; но непривычка заниматься в шумной
комнате и недостаточность времени, которую я предчувствовал, мешали мне вникнуть в то, что я читал.
На другой день я проснулся в совершенно
незнакомой мне
комнате и долго не мог сообразить, где я и как я мог попасть сюда.
Я опомнился и пришел в себя спустя три недели в
незнакомой мне
комнате и увидел пред собою доброе, благословенное лицо моей матери.
Когда приехали домой, Нина Федоровна сидела обложенная подушками, со свечой в руке. Лицо потемнело, и глаза были уже закрыты. В спальне стояли, столпившись у двери, няня, кухарка, горничная, мужик Прокофий и еще какие-то
незнакомые простые люди. Няня что-то приказывала шепотом, и ее не понимали. В глубине
комнаты у окна стояла Лида, бледная, заспанная, и сурово глядела оттуда на мать.
И вдруг, непонятный в первую минуту до равнодушия, вступает в поле зрения и медленно проходит через
комнату, никуда не глядя,
незнакомый старик, бритый, грязный, в турецком с большими цветами халате. В оттянутых книзу губах его потухшая папироса в толстом и коротком мундштуке, и идет он медленно, никуда не глядя, и на халате его огромные с завитушками узоры.
Почему он, Саша, вместо того чтобы лежать в своей
комнате на своей постели, находится здесь в какой-то сторожке, слушает хрип
незнакомого умирающего человека, ждет других людей, которые придут сейчас и убьют его?
— А, это вы, отче? — заговорил Гаврило Степаныч, вставая навстречу входившему в
комнату невысокого роста старику священнику, который, весело улыбаясь, поздоровался со всеми, а меня, как
незнакомого человека, даже благословил, чего молодые батюшки, как известно, уже не делают даже в самой глухой провинции, как, например, о. Георгий, который просто пожал мою руку.
— У вас
незнакомый мущина… — застенчиво отозвалась Галактионовна, — я ведь не пойду в
комнату постороннего мущины, как бесстыжая Глашка…
Находясь под влиянием таких чувств смятенья и страха, столпившиеся в боярышниной
комнате жилицы плодомасовского дома были еще более испуганы новым, непонятным явлением, потрясшим их последние силы. Они вдруг заметили посреди себя
незнакомые, никогда никем не виданные и неизвестно откуда пришедшие лица. Это были две какие-то удивительные женщины. Как они пришли и откуда взялись, это для всех было задачей.
Павел хотел было отказаться, но ему жаль стало сестры, и он снова сел на прежнее место. Через несколько минут в
комнату вошел с нянькой старший сын Лизаветы Васильевны. Он, ни слова не говоря и только поглядывая искоса на
незнакомое ему лицо Павла, подошел к матери и положил к ней головку на колени. Лизавета Васильевна взяла его к себе на руки и начала целовать. Павел любовался племянником и, кажется, забыл неприятное впечатление, произведенное на него зятем: ребенок был действительно хорош собою.
Лето выдалось сырое и холодное, деревья были мокрые, все в саду глядело неприветливо, уныло, хотелось в самом деле работать. В
комнатах, внизу и наверху, слышались
незнакомые женские голоса, стучала у бабушки швейная машина: это спешили с приданым. Одних шуб за Надей давали шесть, и самая дешевая из них, по словам бабушки, стоила триста рублей! Суета раздражала Сашу; он сидел у себя в
комнате и сердился; но все же его уговорили остаться, и он дал слово, что уедет первого июля, не раньше.
Поручик уже не помнил, что он в чужом доме, у
незнакомой дамы, и не стеснял себя приличием. Он шагал по
комнате, хмурился и нервно теребил жилетку. Оттого, что еврейка своим бесчестным поступком уронила себя в его глазах, он чувствовал себя смелее и развязнее.
Колпаков не стеснялся ни подруг Паши, ни почтальонов, но на всякий случай взял в охапку свое платье и пошел в смежную
комнату, а Паша побежала отворять дверь. К ее великому удивлению, на пороге стоял не почтальон и не подруга, а какая-то
незнакомая женщина, молодая, красивая, благородно одетая и, по всем видимостям, из порядочных.
Как будто бомба разорвалась в
комнате. Все шарахнулись в стороны.
Незнакомый мне Виктор Петрович Остроюрский, бывший редактор «Дела», стоявший рядом со мною, спрашивал меня...
Был и на балу у них. Это был уже настоящий бал, и зал был под стать. Кавалеры в большинстве были новые, мне
незнакомые. Осталось в памяти: блеск паркета, сверкающие белые стены, изящные девичьи лица — и какой-то холод, холод, и отчужденность, и одиночество. Исчезла всегдашняя при Конопацких легкость в обращении и разговорах. Я хмурился, не умел развернуться и стать разговорчивым, больше сидел в курительной
комнате и курил. Люба сказала мне своим задушевным голосом...
— Хорошо, папа, — ответила девочка и, тихо встав из-за стола, оперлась на подставленную ей отцом руку и вышла вместе с ним из
комнаты, осторожно ступая, точно боясь новой,
незнакомой ей обстановки.
Первый, сравнительно здоровый, сон, как это бывает обыкновенно, не подкрепил, а наоборот, ослабил больного. Он проснулся в страшном поту, но голова его была свежее. Он с трудом поднял отяжелевшие веки, открыл глаза и удивленным взглядом окинул
незнакомую ему
комнату.
Удивленным, но совершенно сознательным взглядом обвел он
незнакомую ему
комнату, и этот взгляд встретился с полным неземной доброты и участия взглядом Натальи Федоровны.
Он лишился чувств, очнулся он в узкой высокой
комнате со сводчатым потолком и одним глубоким небольшим окном с железною решеткою; яркие солнечные лучи освещали скромную обстановку этого
незнакомого ему жилища: деревянную скамью, несколько табуретов, стол, аналой, стоявший в переднем углу под иконостасом со множеством образов, озаренных едва заметным при дневном свете огоньком лампады, и, наконец, деревянную жесткую кровать, на которой он лежал.
Княжна очнулась в
незнакомой ей горнице. Она лежала на постели, лучи солнца пробивались сквозь черный шелковый полог. С удивлением приподнялась несчастная, отдернула этот полог и начала осматривать
комнату. Скудная обстановка, состоявшая из одной скамьи и кровати, придавала ей вид нежилого помещения.
И после обеда играла наверху невидимая мама, не совсем уверенно разбираясь в
незнакомых нотах, а дети танцевали, и мисс Молль кружилась, как цирковая лошадь на арене, а сам Норден раза два прошелся по
комнате, подражая приемам балетного танцора и комически утрируя их.
Но это была она в новом,
незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в
комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и
незнакомая дама, и еще кто-то из прислуги — все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту
комнату.
Вечером по обыкновению я занимался в своей
комнате, писал дневник и письма и в обычный час лег в постель, но после дневного крепкого и продолжительного сна не мог теперь уснуть и час или два лежал с открытыми глазами, с интересом приглядываясь и прислушиваясь к
незнакомому дому и мало знакомой, а теперь в ночной полутьме и совсем чуждой
комнате.
Но в сиплом голосе звучали новые,
незнакомые ноты. Кукушкин зашевелился и после нового крика, осторожно стукая каблуками, вошел в
комнату. Потупив голову, он стал у порога и замер. И на этого жалкого человека капитан мог сердиться!
И когда остался один, без револьвера, который носил столько лет, с полуоткрытой дверью, в которую неслись издали чужие,
незнакомые голоса и тихое позвякивание шпор, — почувствовал он всю громаду бремени, которое взвалил на плечи свои. Тихо прошелся по
комнате и, обратясь лицом в сторону, где должны были находиться те, произнес...
Равномерно опускался молот, и все звончее становилась душа, — и вдруг в душном смраде
комнаты громко прозвучал новый,
незнакомый голос — голос человека...